Medline.ru - Биомедицинский журнал

МЕДИЦИНА И ОБЩЕСТВО.
О медицинской прессе.

Сенатский указ 1721 года запрещал заниматься врачеванием людям, не получившим на то право от Аптекарской канцелярии: "Никакой доктор или городской лекарь не дерзает нигде практику иметь или лечить прежде освидетельствования от медицинской коллегии, понеже иногда многие неученые, скитающиеся без всякого наказания, дерзновенно лечат, в чем великую вреду жителям причинять могут". Однако известно, одними запретительными мерами порядок не наведешь. Для того, чтобы вырастить специалистов, требовались учебные заведения и учебные пособия.
Первоначально основными важнейшими пособиями были записи, сделанные под диктовку преподавателей. От старших к младшим переходили эти записи с описками, ошибками и искажениями составителей. Первые печатные книги для петербургских госпитальных школ были выписаны в 1737 году - немецко-латинский лексикон Кирша, а также анатомия и хирургия на немецком языке. Дороговизна иностранных изданий (русских книг в то время практически не было) делала их недоступными для лекарей и подлекарей. Главный директор Медицинской канцелярии и первый лейб-медик императрицы Елизаветы З.Кондоиди пришел к мысли о необходимости создать медицинские библиотеки. В 1754 году Сенат утвердил его предложение. В указе Медицинской канцелярии это обосновывалось следующим образом: "... для приплоду учения, для справки и решения криминальных медицинских и лекарских казусов о ранах ... для известия ... о чинимых в чужих краях порядочных учреждениях в случае моровой язвы или народной прилипчивой болезни, сиречь эпидемии, и скотского падежа ... и для общего просвещения обретающихся в столичных городах докторов, лекарей и аптекарей ... не токмо пристойно, но наипаче ... потребно ... при Медицинской канцелярии иметь достаточную библиотеку, к чему изданных книг по всем частям медицины славнейших авторов совокупить, и к тому Медицинской канцелярии из своих доходов употребить в каждый год до четырехсот рублев..."
Читальный зал открылся 6 января 1756 года. Его работа регламентировалась тем же указом: "По средам и субботам от 3 до 6 часов пополудни позволено докторам, лекарям, аптекарям и их гезелям приходить в Медицинскую канцелярию, где в определенной каморе им можно читать книги, и для того в эту камору поставить столов и стульев, сколько свободно уместить можно, и сему учредить начало в первую среду после 6 января 1756 года, о чем канцелярии заблаговременно известить всех докторов и лекарей и проч."

1744 год. Издан первый русский анатомический атлас М.П.Шеина. 1781 год. Переведена на русский язык книга И.Шрейбера "О распознавании и лечении важнейших болезней", которой пользовались как учебником до конца века. 1783 год. Вышел "Анатомо-физиологический словарь" Н.Максимовича-Амбодика. 1795 год. Вышло сочинение И.Вельцына "Начертание врачебного благоустройства, или о средствах, зависящих от правительства, к сохранению народного здравия".

Постепенно издательское дело налаживалось. Кроме книг начали появляться и периодические издания. Еще в 1763 году президент Медицинской коллегии А.И.Черкасов написал инструкцию об издании "Записок докторов российских". Автором наиболее дельных "примечаний", или "обсерваций", было обещано "высшее служебное место". Однако первый медицинский журнал появился лишь спустя 30 лет.
Медицинская периодика Петербурга ведет начало от "Санкт- Петербургских врачебных ведомостей" (1792-1794), выходивших под редакцией доктора медицины профессора Ф.И.Удена и доктора Клейнеша (издатель Иван Герстенберг). Журнал представлял своеобразную энциклопедию, где наряду с анализом опыта лекарей публиковались статьи учебного характера, популярно излагающие сведения о кровопускании, пользе пиявок, лечебных травах и т.д. "Всеобщий журнал врачебной науки" издавала Медико- хирургическая академия (1811, 1813, 1814). Следующее издание - "Военно-медицинский журнал" - родилось в 1823 году и было официальным органом Медицинского департамента Военного мнистерства (впоследствии Главного Военного Медицинского Управления). Это, пожалуй, старейший медицинский журнал, существующий и поныне, правда, издается он с послереволюционных лет в Москве. МХА в 1840-1842 годах издавала "Журнал врачебных и естественных наук" на русском, французском и немецком языках, а с 1843 по 1849 год "Записки по частям врачебных наук", пользовавшиеся успехом.

Дореволюционная медицинская периодика была рассчитана как непосредственно на врачей, так и для семейного чтения, например, "Будьте здоровы", "Спутник здоровья", "Народное здравие" и др. Профессиональные издания уделяли большое внимание не только новейшим методам и средствам лечения, но и широко освещали повседневные заботы врачей, фельдшеров, акушерок. Особо следует выделить еженедельную газету "Врач" (1880-1901). Ее редактором был профессор В.А.Манассеин, которого называли "рыцарем врачебной этики", "совестью врачебного сословия".

Вячеслав Авксентьевич Манассеин (1841-1901) Ученик С.П.Боткина, в течение 20 лет возглавлял кафедру терапии в ВМА. Славился как бессребреник: став профессором, оставил частную практику и лишь изредка посещал на дому пациентов, в основном врачей и литераторов. Два раза в неделю принимал дома рабочих, студентов и нередко вместе с рецептом давал деньги на лекарства. По его инициативе был создан благотворительный фонд "Капитал для выдачи пособий нуждающимся врачам и их семьям". В обиходе его называли "Манассеинский рубль", так как каждый медик мог стать членом этого фонда, присылая в год по рублю. Манассеин считал, что врачи в силу своей профессии должны быть принципиальными противниками смертной казни и телесных наказаний.

В первом номере "Врача" в программном заявлении "От редакции", в частности, говорилось: "Мы будем стараться ... постоянно подвергать критическому, независимому и беспристрастному разбору все явления, касающиеся образования, быта и деятельности врачей ... не закрывать глаз и на те печальные явления, причины которых коренятся в самих врачах". В газете регулярно печатались материалы о "непозволительных, преступных опытах над здоровыми и больными людьми", на ее страницах велась борьба с "бесстыдной, обманной рекламой" многочисленных "патентованных" средств и с саморекламой врачей, осуждались проявления неколлегиального отношения друг к другу.
В дореволюционном Петербурге хорошую репутацию имело издательство Риккера, который занимался и книготорговлей. Особое внимание он уделял медицинской литературе. Его первым изданием был "Pharmaceutische Leitschrift" - фармацевтический журнал, выходивший с 1862 по 1885 год на немецком языке. Затем он начал издавать "Календари для врачей всех ведомств", "Вестник клинической и судебной психиатрии и невропатологии" (1883-1885), "Труды общества русских врачей в Санкт-Петербурге" (1882-1885) и др. Журнал "Нива" в статье по случаю 50-летнего юбилея фирмы писал: "К Риккеру шли все те, кто предпринимал крупный научный труд и не имел средств для его опубликования. И Риккер издавал подобные труды сплошь и рядом с убытком для себя, руководствуясь только полезностью и значительностью издания". В числе таких работ, не утративших значения до наших дней, можно назвать "Клинические лекции" замечательного терапевта С.П.Боткина.
Страница 72 вверх

С журнала "Практическая медицина" началась систематическая издательская деятельность В.С.Эттингера, приложившего немало сил для выпуска литературы по общедоступным ценам. Эттингеру удалось существенно снизить стоимость медицинской литературы для своих подписчиков - с 10-15 до 3-4 копеек за лист текста. В 1891 году он предпринял издание перевода с немецкого языка "Реальной энциклопедии медицинских наук" (21 том), дополненной оригинальными статьями отечественных авторов. В их числе были профессора М.И.Афанасьев, Д.О.Отт, Г.И.Турнер и др. Успехом пользовались "Медицинский календарь", издававшийся на протяжении двадцати лет, фундаментальный труд "Русская хирургия", выходивший отдельными выпусками. Эттингер издавал также "Ежегодник практической медицины" (с 1893), переименованный затем во "Врачебную газету" (1901), журнал "Терапия" (1903-1906), "Ежемесячник ушных, горловых и носовых болезней", а с 1910 - "Хирургический архив". Издательство имело на Малой Итальянской (ныне ул. Жуковского) свою типографию. Нельзя не упомянуть "Вестник Российского общества Красного Креста" (до 1883 года "Вестник народной помощи"), редакция которого находилась в здании Главного управления Красного Креста на Инженерной улице, 9. Мемориальная доска, установленная на доме, говорит о том, что здесь в 1941-45 годах управление трудовых резервов формировало подразделения для оборонных работ, но такой гуманной организации как Красный Крест, существующей и ныне, здесь ничто не напоминает.
После Октябрьской революции вся пресса, в том числе и медицинская, попала под жесткий идеологический контроль. В 20-е годы еще существовали кооперативные издательства, но вскоре вся издательская деятельность была централизована, чтобы Главлиту - Главному управлению по делам литературы и издательств, имевшему отделения во всех городах, легче было осуществлять цензорские функции. В начале 30-х годов начала воплощаться в жизнь идея "особой пролетарской науки", начались чистки библиотек от "идеологически вредной литературы", в том числе и ряд казалось бы сугубо медицинских изданий. Медицинскую литературу издавал Биомедгиз (впоследствии издательство "Медицина"), имевший в Ленинграде свое отделение. Медицинские институты печатали свои труды и сборники по специальным разрешениям и, как правило, через издательство. В конце XIX века в Петербурге выходило 24 периодических медицинских издания, список которых приводится в приложении. Из них кроме "Военно-медицинского журнала" долгожителем оказался "Вестник хирургии", которому в 1934 году присвоено имя И.И.Грекова

Иван Иванович Греков (1867-1934). По окончании новочеркасской гимназии поступил в Московский университет, но не окончил его, так как был выслан на родину за участие в студенческих движениях. Закончил образование в Дерптском университете и в 1894 году поступил экстерном в хирургическое отделение женской Обуховской больницы. В 1906 году избран заведующим отделением, в 1912 году перешел в мужскую больницу. В 1916 году избран на кафедру хирургии Психоневрологического института и после преобразования его в ГИМЗ руководил кафедрой госпитальной хирургии. В 1924 году после объединения мужской и женской больниц возглавил все хирургические отделения Обуховской больницы. В 1926 году назначен главным врачом, а после организации Высших медицинских курсов стал директором Обуховского ВУЗа. И.И.Греков хорошо ориентировался во всех областях хирургии, впервые в истории произвел успешное вскрытие полости сердца для извлечения пули, разработал методы операции на сигмовидной кишке. Он воспитал множество хирургов, являясь главным редактором журнала "Вестник хирургии".

В справочное издание "Медицина Петербурга 2000" непонятно почему включено всего 9 медицинских журналов. В действительности их значительно больше. Некоторые из них будут упомянуты в соответствующих главах. Нам удалось выявить 25 изданий. Среди них есть как узко специальные (здесь лидируют, безусловно, стоматологи - 4 журнала), так и адресованные широкому кругу врачей. Это "Aqua vitae", "Terra medica", "Российский семейный врач" и "Мир медицины", о котором хочется сказать несколько теплых слов. Журнал, к сожалению, не представлен в указанном справочнике и не включен в подписной каталог Роспечати, хотя тираж его 20 тысяч. Проведенный блиц-опрос показал, что многие врачи не знают о его существовании. А жаль, журнал интересный и содержательный, на его материалы мы не раз ссылаемся в этой книге.
В 1991 году возродилось "Обозрение психиатрии и медицинской психологии", основанное в конце XIX века В.М.Бехтеревым. В 1997 году после более чем 60-летнего перерыва возобновилось издание "Журнала акушерства и женских болезней". Почтенного возраста достиг "Архив анатомии, гистологии и эмбриологии", основанный в 1916 году профессором А.С.Догелем. С 1922 года он выходит под названием "Морфология".
Следует сказать и о газете "Медицина Петербурга", которую издает Медицинская ассоциация города. Она рассылается по медицинским учреждениям (разумеется, тем, которые подписались) и в свободную продажу не поступает. И здесь блиц-опрос выявил недостаточную информированность врачей об этом издании и полную неосведомленность рядовых граждан, для которых газета не менее интересна, чем для медиков.
Сегодня можно с уверенностью утверждать, что свобода печати благотворно сказалась на медицинской периодике, способствовала появлению новых изданий. А вот насколько они окажутся долговечными, покажет время.
Спросом пользуются адресованные широкому кругу читателей газеты "Все о лекарствах", "Фармация", "Целитель-плюс", "Диабет", "Вестник традиционной медицины и другие. Поскольку книга носит очерковый характер, я сочла возможным включить в эту главу свои воспоминания о ленинградском отделении издательства "Медицина", где проработала с 1965 по 1983 год. Эти беглые зарисовки позволят читателю увидеть некоторые стороны издательской жизни "застойных" времен.

Так случилось, что на ответственную должность редактора я попала прямо со студенческой скамьи. Новый директор решил, что пора освежить кадры, состоявшие в основном из отставных военных медиков, так что я подвернулась вовремя. А поскольку главный редактор тоже был военным пенсионером, директор решил самолично посвятить меня в тайны редакторского дела.
"Издательство - это не магазин, не больница и не научно-исследовательский институт - внушал он мне по-отечески. - Издательство - это идеологическое учреждение. Какая, ты думаешь, главная задача редактора? - спрашивал он и сам же отвечал: - "Главная обязанность редактора вовремя схватить автора за руку. Он, автор, в своем деле хоть и знаток, но в идеологических вопросах может быть слабоват. А любая печат- ная продукция - это прежде всего идеологическое оружие. Конечно, в работах по хирургии или гинекологии подводных камней меньше, здесь материал конкретный, а вот за теоретиками - биологами, психологами, гигиенистами - нужен глаз да глаз. Опять генетику с кибернетикой разрешили, а надолго ли - это еще неизвестно. Поэтому на титулы и звания редактор смотреть не должен. Мы и академика можем поправить, если его не в ту сторону занесет. Понимаешь? Главное конъюнктуру носом чувствовать, с партийными органами посоветоваться, с цензором согласовать. Без этого в печати долго не удержишься. Мы, как саперы, ошибаемся один раз."
Признаюсь, директорские откровения я вначале всерьез не принимала, думала, что он просто меня испытывает. Но через некоторое время поняла: это не шутки, не проверка, а искренние убеждения, доцензорский контроль директора был покруче любой цензуры. Особую бдительность проявлял он в год ленинского столетнего юбилея. То на сборнике, посвященном столетию известной в городе психиатрической больницы на Удельной, с обложки и титульного листа срочно изымались даты 1870-1970, ибо они, по его мнению, могли относиться только к одному юбилею - юбилею вождя мирового пролетариата. То твердой рукой вычеркивал из списка консультировавших Ленина врачей фамилию профессора Осипова, ибо участие в консилиуме психиатра могло возбудить у читателей ненужные мысли. То приходил в ужас от того, что в какой-то статье М.Ф.Андрееву назвали женой и другом Горького. "Она близкий друг, друг, а не жена. Подобное утверждение - серьезная политическая ошибка", - горячился он на партийном собрании.
Страница 73 вверх

Были случаи и более забавные. Впрочем, тогда я так не считала, озабоченная тем, как найти достойный выход из очередного затруднительного положения. Помню, как однажды мне позвонила взволнованная член-корреспондент АМН СССР Е.Ф.Давиденкова. Ее книга "Клиническая генетика" готовилась к печати как раз в редакции медико-биологической литературы, которой я к этому времени заведовала. "Татьяна Ивановна! Что делать? - говорила она. - Директор срочно требует переработать рукопись в свете постановления ЦК КПСС (как раз только что вышло постановление "О мерах по дальнейшему развитию молекулярной биологии и генетики") Как вы думаете, что он конкретно имеет в виду? "
К этому времени я уже имела некоторый опыт. Успокоила Евгению Федоровну, сказав, что все беру на себя. Вставила в предисловие абзац со ссылкой на постановление ЦК КПСС, в свете которого научные разработки в области генетики "обретут новое звучание", выждала недели две и отнесла рукопись директору, уверив его, что текст коренным образом переработан. Он, увидев на первой же странице название постановления, похвалил за оперативность и дальше читать не стал.
Самые незабываемые впечатления связаны у меня, конечно же, с брошюрой "Медицинские аспекты брака". Сексуальных проблем у советских людей, как тогда официально считалось, не было, и интимную жизнь разбирали в основном на партийных собраниях. И наш директор по праву гордился своим поистине смелым решением издать книжечку с медицинскими советами для молодоженов, причем - верх вольнодумства! - поместить на обложке фото целующейся пары.
Разумеется, брошюра была предметом его внимания и неустанных творческих поисков. Он многократно перечитывал текст и регулярно ходил в обком партии советоваться по отдельным вопросам, в частности, выяснял, какие сейчас существуют "наверху" установки: можно ли писать, что при интимной близости допускаются различные позы, а тем более описывать их, или нельзя. Однажды он пришел из обкома озабоченный, вызвал меня в кабинет и дал в руки страницу из многострадальной брошюры. Там говорилось, что молодые люди иногда проявляют безосновательные опасения по поводу своих мужских способностей. Покажется юноше в бане, что его "хозяйство" размерами не вышло, и бежит он в панике к врачу, хотя причины для волнения в действительности нет - не в сантиметрах дело.
"Понимаешь, - говорит мне директор, - показал я это место П. (была в обкоме такая почтенная дама), а она мне: "В бане надо мыться, а не на член смотреть". Как думаешь, что она этим хотела сказать: вычеркнуть это место или оставить?" О том, что началось после выхода брошюры в свет, чуть позже, а пока обрисую еще одну колоритную издательскую фигуру. Моим непосредственным начальником был заведующий редакцией теоретической литературы, кандидат медицинских наук и отставной полковник, скрупулезный педант З. Однажды я обратила внимание, что, принимая от автора рукопись, он вооружается лупой и пристально рассматривает весь иллюстративный материал. Я заинтересовалась, с какой целью он это делает, и в ответ услышала невразумительное "мало ли что бывает". Хотя по редакции ходили слухи о том, что когда-то и где-то были выявлены то ли антисоветские лозунги, то ли рисунки, замаскированные в сложном переплетении линий, мне и в голову не пришло связать с ними действия своего шефа. Спустя несколько лет мне довелось познакомиться со старым приказом по Главлиту, в котором говорилось об имевших место случаях, когда "путем различного сочетания красок, света и теней, штрихов и контуров, замаскированных по методу загадочных рисунков, протаскивалось явно контрреволюционное содержание". В качестве примеров фигурировали очертания скелета, которые якобы просматривались на символической картине художника Михайлова "У гроба Кирова", и голова человека вместо куска мяса в бобах на консервных этикетках. Цензорам предписывалось "смотреть особо тщательно на оформление в целом, с разных сторон (контуры, орнаменты, тени и т.д.), чаще прибегая к пользованию лупой". То, что по неведению казалось мне чудачеством, на самом деле было неуклонным выполнением устаревшей инструкции в соответствии с принципом "лучше перебдеть, чем не добдеть".
Надо сказать, что З. исповедовал этот принцип весьма последовательно, в чем я убедилась, когда мы поменялись ролями. Просматривая отредактированную им рукопись "Организация работы женской городской консультации", я натолкнулась на ленинскую фразу "Главное при социализме - это учет и контроль", предпосланную в качестве эпиграфа главе о санпросветработе. Начиналась она с рекомендаций по ве- дению учета ежемесячных физиологических отправлений женщины для профилактики нежелательной беременности. На мое замечание, что выбранный автором эпиграф выглядит неуместно, З. спокойно ответил: "Это ваше личное мнение. А я считаю, что высказывания Ленина уместны везде и всегда". Выслушав мои доводы, он подытожил: "Вы начальство, вам и решать. Только вычеркивайте своей рукой и на полях обязательно распишитесь. Я к этому касательства иметь не хочу"... Было это давно и недавно - в 1971 году.
К печатному слову советские люди относились с уважением и доверием, искренне полагая, что в издательствах и редакциях работают самые светлые головы, и нередко присылали нам письма. Обычно в них содержались просьбы выслать какую- нибудь книжку (хорошая литература в те годы на прилавках не залеживалась) или вопросы, куда обращаться по поводу своего заболевания. Правда, иногда читатели задавали и вопросы нелицеприятного характера. Так, один из них с возмущением писал: "Я недавно купил книгу "Металлический остеосинтез трубчатых костей". Прочитал ее и ничего не понял, хотя сам по специальности механик и закончил техникум. В стране не хватает бумаги, а вы издаете какую-то муть. Куда смотрит ваша партийная организация?".
Согласно заведенному в издательстве порядку каждое письмо получало входящий номер, а затем ложилось на стол директора, который решал, кому из сотрудников давать ответ. Мы получали письма с директорскими резолюциями, не отличавшиеся оригинальностью: прошу ответить по существу, прошу удовлетворить просьбу читателя или просто - такому-то для ответа. Отвечать полагалось в течение десяти дней, за чем строго следил председатель группы народного контроля - тот самый З., что изучал рисунки с лупой.
После выхода брошюры "Медицинские аспекты брака" почта хлынула рекой. Восьмидесятилетний старик сравнивал ее с лучом света, осветившим для него тьму слишком поздно, когда жизнь идет к закату. Тридцатилетний мужчина сообщал о своем открытии: прочитав брошюру, он понял, что его жена фригидна и подробно описывал, на какие ухищрения ему приходится идти, чтобы склонить ее к близости. А какой-то солдат написал попросту: "Дорогая редакция! У меня заболел половой член". В скобках, очевидно, чтобы его правильно поняли, стояла трехбуквенная расшифровка. Еще один читатель описывал, при каких обстоятельствах у него возникает эрекция, непринужденно сообщая, что если она появляется в автобусе, то только во время тряски. Он жаловался, что, пока добирается до соседней деревни, где живет любимая девушка, желание у него пропадает, а как только вернется к себе домой, вспыхивает с новой силой. Ему посоветовали переехать поближе к любимой. Чем еще могли мы ему помочь?
Страница 74 вверх

Иногда в письмах содержались просьбы такого рода, что "удовлетворить их по существу" было практически невозможно. Солдат срочной службы требовал, чтобы редакция обратилась к его командиру с ходатайством о предоставлении ему краткосрочного отпуска. "Раз импотенция болезнь, значит ее нужно вовремя выявить и начать лечить пока не поздно,- писал он. - А у нас вокруг на триста километров нет жен- ского пола. Как же я узнаю, заболел я от службы или еще здоров?" Другой бедолага жаловался на несложившуюся личную жизнь, объясняя свою непопулярность у женщин анатомическими особенностями собственного организма. Для наглядности он прислал чертежик с аккуратно проставленными размерами. Заканчивалось оно буквально криком души: "Дорогая редакция! Пришлите мне адрес женщины с коротким влагалищем, чтобы я в ее лице мог найти друга для жизни". В верхнем углу красовалась директорская резолюция, начертанная почему-то красным карандашом: "Тов.Грековой. Просьбу читателя прошу удовлетворить". Отсмеявшись, я забросила письмо в стол, наивно полагая, что отвечать на него незачем. Через две недели З. потребовал у меня объяснений, почему я задерживаю ответ на письмо с таким- то входящим номером. Я молча вручила ему письмо, полагая, что на этом дело закончится. Однако он, оседлав нос очками, прочел все от первой до последней строчки и начал укорять меня за пренебрежение к запросам и нуждам советского трудящегося человека. Что было делать? Пришлось идти к директору и доказывать, что удовлетворить просьбу читателя редакция не может.
Теперь такими письмами вряд ли кого-то удивишь, а тогда они вносили смятение даже в умы многоопытных редакционных зубров. Когда я рассказывала знакомым, какого рода перепиской приходится иногда заниматься по долгу службы, мне не верили.
Оглядываясь в прошлое, я с умилением вспоминаю, сколь высокие требования предъявлялись к качеству набора. Книга с двумя-тремя опечатками, непременно обозначенными на вклейке, считалась серьезным браком в работе, за который лишали "прогрессивки". Если же опечатку выявляли в слове, имеющем хоть малейшее отношение к идеологии, или она просто придавала слову неблагозвучную окраску, из готового тиража производили выдирку листа. Помню, в руководстве по онкологии напе- чатали "сракома" вместо "саркома". Был конец квартала, горел план, и целую бригаду редакторов и корректоров мобилизовали в типографию вырывать лист со злополучной опечаткой.
Иногда опечатка могла серьезно отразиться на судьбе не только корректора, но и главного редактора, как случилось в "Медицинской газете". В те годы не только "Правда" и "Известия", но и все ведомственные издания печатали материалы партийных съездов и пленумов. Стенограмма очередного съезда начиналась с приветствий в адрес руководителей братских партий, причем после каждого приветствия в скобкам стояло: "аплодисменты" или "бурные аплодисменты". После приветствий докладчик начал перечислять тяжелые утраты, которые понесла партия за истекший период. Далее в скобках следовало - "все встают". "Медицинская газета" ухитрилась вместо этих слов поместить "бурные аплодисменты". Стоит ли говорить, что уже в следующем номере стояла фамилия нового главного редактора.
Буквально через неделю не менее опасная опечатка обнаружилась на обороте титульного листа одного из наших журналов. Поскольку среди членов редакционного совета кроме ленинградцев были иногородние и даже зарубежные ученые, после каждой фамилии в скобках указывались город и страна. По нелепой случайности за фамилией румынского академика в скобках стояло: Бухарест, СССР. Что тут началось! Заведую- щий редакцией журнала рвал на себе волосы и сочинял покаянное письмо в ЦК КПСС, МИД и румынское посольство. С трудом мы уговорили его не вызывать огонь на себя, тем более, что неприятности грозили не только ему. Авось пронесет! И представьте, пронесло. Никто ничего не заметил, а если и заметил, то во избежание международных осложнений промолчал...

Да, в те годы над издательством стояло немало контролирующих инстанций, создававших порой ненужные помехи в работе, но было и хорошее, что следовало бы сохранить. Прежде всего, это профессионализм в подготовке книги. Все авторские заявки обсуждались на редакционном совете, в который входили ведущие ученые города. Рукописи рецензировались специалистами и чаще всего проходили двойное редактирование - научное и издательское. Затем работа попадала в руки опытных корректоров, прекрасно знающих не только русский язык, но и тонкости медицинской терминологии.
К сожалению, свобода печати обернулась и утратой профессионализма (разумеется, это относится не ко всем издательствам). Кто только не издает теперь медицинскую литературу! И, пожалуй, не столько в строгом смысле слова медицинскую, т.е. написанную специалистами, сколько парамедицинскую, нередко с опасными для здоровья советами. Я не говорю уже о безграмотном суконном языке и множестве опечаток.
Нет, я не грущу о былых временах, но нередко думаю: ну почему мы так любим крайности?

В начало очерка / Назад / Далее

Страница 75 вверх (Медицинский Петербург)